эйдины и по сей день там

[shwood]

Фандом: Pacific rim/Aidean
Название: Сегодня. Сейчас (приквел к фику «Второй третий пилот»)
Рейтинг: pg-13
Бета: всё ещё в отпуске
Персонажи: Эйдан, Сара, (Чак) Роб Козински, Дин
Предупреждения: смерть второстепенного персонажа, вольные отношения с матчастью

Эйдан

Эйдан старается как можно меньше смотреться в зеркало, хотя в его коморке это было бы проблематично, замызганная амальгама, хреновое освещение, да и попросту незачем; зубы можно почистить и в полуслепую. Лампочка мигнула, погасла и вспыхнула вновь, выхватывая тёмное отражение: глаза, брови и щетина; он похож на бомжа, ему не для кого бриться, волосы отросли, но не настолько, чтобы стянуть их на затылке в хвост. За полуметровыми стенами бушует гроза, пришедшая с юга, дождь и волны лупят со всех четырёх сторон, гул и скрежет стоит, словно на главном компьютере запустили заставку Lion Gates. Позвоночник ломит не первый час, а непогода здесь явление обычное, да и викодин помогает, но Эйдан терпит. Терпит не потому что привык, он бы напился в стельку (как делает это всегда), да сегодня нельзя, дела у него, такие, мать его, дела, что рот потом от вкуса желчи не отмоешь.
Надо собраться, надо успокоиться. Вдох, выдох, вдох. Он не вынесет этого по второму разу, точнее по третьему, если верить статистике.
Выдох.
Первой была Сара, официально: пилот Грин, все думали брат с сестрой, хотя бы сводные, а они даже не спали; не спали, но три дня встречались в старшей школе, так что она была вроде как бывшая, потом стала настоящая, когда их переклинило пару раз на остаточном адреналине, после этого они стали ночевать в одной каюте. Последнее воспоминание о Саре, о прекрасной чудесной Саре: вонь горелого мяса, резины и пластмассы – их робот запутался в линиях электропередач, все искрилось и дымило, Сара в том числе. Ощущения как в детстве: навернулся через руль, внутри что-то хрупнуло в трёх местах, и только через секунду прочувствуешь сломанную ключицу и рёбра; или когда тонешь, весь кислород вышел из легких, и со следующим вдохом внутрь хлынет вода; ты это знаешь, оно уже наступило, а ты отстал на полшага. На четверть функционирующего кайдзю тогда добили ВВС, дальше было как в немом кино: высыпали военные, техники, какие-то спецы, и вот уже то, что осталось от Сары, укладывали на носилки, и её почерневшая рука свешивалась, пока подгоняли транспорт. А ему в тот раз повезло: импульсник расплавился, оставив его с ожогом третьей степени, двухнедельным параличом Бэла и шрамом, сползающим вниз спины многоножкой.
Вдох.
Его вторым пилотом был Роб, возможно, они бы смогли сработаться, возможно... Эйдана рвало, когда он вошел в Дрифт с Козински, хотя у того в голове был стандартный набор из наиболее ярких фрагментов жизни и «обоюдных воспоминаний»: горы трупов и мусора, разнесённые в пыль города, тонны пепла, но ещё больше воды, её всегда больше. Так и повелось: во время Дрифта он держался как мог, зато после его выворачивало наизнанку. А ведь Роб был идеальным кандидатом, его отбирал сам Джекс.
Выдох.
Сейчас, именно в данный момент, его ждут двумя уровнями ниже, двадцать минут ждут уже, отмечает Эйдан, взглянув на пластмассовый пятак циферблата; Дин О’Горман, NZ, заветный номер три, на удачу, Тёрнер?
Ян говорит, что у пилота могут быть только три напарника, три – это максимум, это предел, аксиома и ещё какая-то там хренотень, чуть ли не из разряда мистики; Эйдан в мистику не верил, но за всё время с начала Вторжения никто больше трёх партнёров не менял, или попросту такую информацию в базу не сливали.
Эйдан читал историю. Братья О’Горманы; пилотировали Flyness Kiwi, их Егерь разворочен у берегов Гонк-Конга полтора года назад, второй пилот, Брент, не успел катапультироваться. Эйдан даже пару раз встречал этого Дина, здесь, на базе, сначала принял за техника, а потом увидел его в тренажёрке, рыжего небритого мужика где-то за тридцать, волосатые руки, грудь и живот: он задрал футболку, вытереть лицо после симулятора, зачем симулятор тому, на чьём счету шесть тварей, Эйдан предпочитал не думать, у каждого свои скелеты в шкафу. По крайней мере, внешне он ему нравился больше, чем Роб, а это уже что-то.
Вдох.