Авт: sherwall
Фик: Запах.
Рейт: R
Пейр: Кью\Джон
Sum: Кью пытается поспать, пока Джон на карауле.
ФичокКью не мог спать в кузове, в грузовике, он лежал и таращился в провонявший брезентом и солнцем полог, а положенные два часа времени истекали. Темнотища кругом была такая, что хоть глаз выколи, не видать ни черта, кроме очертаний ящиков с боеприпасами и канистр, предназначенных для воды и бензина. Он думал, что легче было бы заснуть даже в кабине, рядом с водительским сидением, там вся стоянка как на ладони, в поле зрения люди, да и обстановка в целом. А тут темно и звучно, запахи резкие, как будто дождь прошел, он прошел, только не обычный, а песчаный. И он один сейчас, отрезанный от всего, что происходит за стенами, точнее одним их названием, жарко, мысли начинают перетекать вместе с потом по телу, одна-вторая, одна-вторая-третья, лениво скользят и собираются в ложбинках, будя ворохи воспоминаний.
Горячие ночи дома, запутавшиеся в простынях, пропитанные солью, отчаянно ищущие гладкую кожу пальцы, иногда свою, иной раз чужую, мокрые губы целующие дрожащее тело, в котором все нервы звенят от напряжения.
А запах . . . старое дерево, мамина стряпня, скошенная под окнами трава и еле уловимый запах секса. Кью любил этот запах. У некоторых он ассоциируется с духами первой подружки, а у капрала Эвана Стаффорда секс пропах горящей резиной, потной кожей, песком, порохом и слюной капрала Джона Кристесона. И он готов был присягнуть на библии, что любил этот запах.
Лежа и размышляя об этом добрых пять минут, он понял, что рот заполнился слюной, Кью сглотнул, облизал тонкие губы и выдохнул, вздрогнув оттого, как это прозвучало в пустой машине. Он мог слышать собственное сердце, отбивающее ускоренный такт, а далекие раскаты взрывов вторили ему в сухом воздухе. Выспаться ему точно не удастся, его мысли не дадут покоя телу, господи Иисусе, почему же рядом нет Джона, именно он из них двоих всегда знал, что и как делать.
Закрыв глаза, он выпустил воздух из отяжелевшей груди, не помня при этом, когда же он успел задержать дыхание так глубоко, что легкие свело, и перевернулся со спины на бок. Потом повернулся на другой и случайно уткнулся носом в одеяло, которое Джон всегда использовал в качестве подушки, сам Кью при этом его стебал и обзывал Кристиной. Во рту пересохло в мгновение ока, он снова облизнулся, чувствуя языком распухшие и горячие губы, и даже не удивился самому факту. Он вспомнил, позволил вспомнить, все эти маленькие секреты, которые они с Джоном хранили в Матильде, воспоминания высовывались из черепной коробки, играли в темноте вспышками под закрытыми веками: кожа и мокрые волосы, похотливые взгляды, пот, вдохи, быстрые соленые поцелуи и руки – везде, не только под камуфляжем, как, например, вчера, когда они блокировали дорогу, и летюха дал им пять минут передышки, или сегодня, когда они ехали с закрытым пологом, пока разгорался рассвет над песчаниками. Кью немного расслабился, губы горели, и член раздуло в хлопковых боксерах, кино в голове из перемотки пережитых моментов превратилось в красочную картину, имеющую свою текстуру и запах, запах. Джон…пусть приходит поскорее, его караул закончится через пятнадцать минут, эти пятнадцать минут продержаться почти нереально для здорового взрослого мужика, Кью сжимает коленки покрепче и шепчет проклятия себе под нос.